Итак, Бяка снова споткнулся о Сяпу. И кыши разлетелись в разные стороны. Так уже было. Весной.

— Тьфу ты! — сплюнул подпревшие хвоинки Сяпа, энергично выбираясь из моховой кочки. — Сколько можно! Стоит уединиться, как тут же сбегаются кышьи толпы, чтобы снова и снова послушать рассказ о моих подвигах.

Сяпа зыркнул на обидчика. Тот застрял головой в куче опавших листьев. Оттуда торчали только его задние лапы. Сяпа замер: лапы были в малиновых носках! Эти носки он знал преотлично. Это были Бякины носки.

«Значит, это Люля меня боднул! Этот пройдоха все же добрался до Бякиных сундучков!» — возмутился Сяпа.

Лапы зашевелились, и из кучи показался… Большой Кыш. Он ошалело уставился на Сяпу, присмотрелся, осмыслил увиденное и радостно заорал:

— Сяпа! Плакса и гений в одной шкурке! Вот мы и встретились! Тебя не мало будет без барабана-то? Ну давай лобунькаться, герой! Уверен, ты не стал скромничать и рассказал всем про свои подвиги? Уж конечно! Вижу — твоя мордочка трещит от гордости, как спелый боб! Да и чего стесняться? Ты же выполнил свое ВЕЛИКОЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ? По подвигу и слава!

— Бяка?.. Ты-ы-ы?! — с трудом выдавил из себя Сяпа. — Откуда? Выходит, не горностай сожрал тебя, а ты его?

— Да, я. Схрямзал, слопал, растерзал. Я такой: жру всех без разбору, — шутливо отмахнулся Бяка. — Ты, Сяпа, к зиме как-то мельчаешь. Мозги у тебя видно впадают в спячку первыми. Запомни: я — кыш-одиночка, а не хищник.

— А вот и нет! — вдруг страстно возразил Сяпа. — Хватит выдумывать ерунду! Ты больше не одиночка! Обосабливаться нечестно. Тебя здесь все любят! Ждут! Жалеют! Куда ни пойди, везде твои местечки: ягодники, грибнушки. Их никто не трогает. На Дубе висят твои красивые чайники. Ими любуются. Они спасли Тукин Дуб. А твой «Секрет» кыши разнесли по домикам на память. Как же ты можешь говорить, что ты — одиночка? А Кроха, а Енот, а твое дерево, а «Теплое Местечко» и «Моя Радость»? А все мы? А я?.. Что бы я смог совершить в Большой Тени без тебя? Если бы не ты, не было бы моего подвига!

— Брось, малыш. Что твое, то твое! А мое ВЕЛИКОЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ еще впереди — Ась назначил меня дежурным по холму. Теперь я стану всех укладывать на зиму спать. Так что ты уж не подкачай, зазимуй как следует.

— Не беспокойся, — улыбнулся Сяпа, — что-что, а спать я умею. Пусть только покрепче подморозит. Я сразу!

— Отлично, друг, — хлопнул малыша по плечу Большой Кыш. — Я всегда говорил, что ты только прикидываешься глупой личинкой, на самом деле ты — о-го-го! — Он повернулся к груздю: — Привет, сопливый гриб!

— Сопливая частичка Космоса, — улыбнулся Сяпа. — Или последний привет уходящего лета. В шляпе, но без головы. С одной ногой, но без гульсии.

ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ПЯТАЯ

Великое предназначение

Бяка стал главным.

Посади свой дуб.

Ась впадает в спячку первым.

Умный Сяпа.

Сколько лет Ась честно исполнял свое ВЕЛИКОЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ! Всем кышам Маленькой Тени он был добрым другом и советчиком, а также справедливым судьей во всех житейских спорах. Он был тем, на кого равняются и чье слово — Закон. Он всему учил кышей собственным примером. А с приходом осенних холодов заботливо устраивал их на зимовку. По традиции только самый сильный и самый мудрый кыш мог стать предводителем племени, но с самого-самого и самый строгий спрос. Ась один отвечал за все.

Так было до нынешнего лета, пока старик не почувствовал, что сил у него поубавилось. Теперь самым сильным на холме должен был стать Бяка. Мудрости, правда, Большому Кышу пока недоставало, но главное — ощущение себя частью Большого Мира, чувство ответственности за все вокруг — уже пришло. День ото дня в Бяке рос интерес ко всему, что его окружало. Незаметно, ненавязчиво Ась направлял Большого Кыша, помогал ему находить правильные ответы на разные вопросы. И вот Бяка стал самостоятельным в своих решениях и поступках. Теперь Ась мог полностью передать ему управление. Старик собрал всех холмичей и объявил им о своем решении. Но Амулет и Книга Мудрости пока оставались у Ася. На этом настоял Бяка.

Огибая упругие кустики брусники, отяжеленные пясточками спелых ягод, Сяпа медленно брел к западному склону, утопая задними лапками в розовом мху. Из его торбы выглядывал блестящий бок большого желудя и черенок копалки.

«Ранний листопад — к долгой зиме», — подумалось кышу.

Сегодня выдался ясный, тихий денек, а осенью тишина — редкость: то ветер шумит листвой, то кричат отлетающие птицы, то шуршит дождь. В дождь и холод кыши на улицу носа не кажут, сидят в домиках, греются. А в редкий погожий день, такой как сегодня, каждый хочет успеть сделать все свои дела.

По доброй традиции у кышей считалось благом посадить дерево под зиму. Сегодня навстречу Сяпе то и дело попадались кыши с орехами или желудями в торбах. Аккуратно положив толстый желудь в мягкую влажную землю и закопав его, Сяпа отправился назад, к ручью. Под кустами боярышника он наткнулся на громко спорящих Дыся и Люлю. Дысь прятал за спину корзинку с провизией, а Люля клянчил:

— Ты, Дысь, — жадина, жадина, жадина! Дай мне мятный коржик, я есть хочу.

— Не дам, — пыхтел Дысь, недовольно поглядывая в сторону раздобревшего Люли, — на тебя опять жор напал.

— Никто на меня не нападал! Дай!

— Ладно, — сдался Дысь и полез в корзину.

— Дай больше! — потребовал Люля.

— Больше чего? — удивился Дысь. — Я ведь тебе еще ничего не дал.

— Больше того, что хотел дать!

Дысь крякнул с досады и хотел сбежать от ненасытного Люли, но тут он заметил Сяпу:

— Сяпа, я как раз к тебе, вернее, к Асю. Несу ему гостинцы. Он дома?

— Нет, — нахмурился тот, — вчера взял Амулет, Книгу Мудрости и куда-то ушел, а к ночи не вернулся. Мы с Бибо решили, что он впал в спячку, ведь уже начались заморозки.

— Этого не может быть, — возразил Дысь, — старик всегда засыпал последним. Конечно, теперь главным у нас Бяка, но без Ася как-то непривычно. Ушел! Что значит «ушел»? Слушай, Сяпа, он тебе про луну в последнее время ничего не говорил, хорошо, мол, там, а? Старый ведь…

Белая Жилетка и Сяпа хмуро переглянулись.

— О чем это вы там шепчетесь? — пытливо заглядывая в лица приятелей, спросил Люля.

Сяпа отмахнулся. Люля закряхтел, заохал и, грузно переваливаясь, потопал в сторону своего дома.

— Приходите с Хнусем и Тукой к нам с Бибо поздно вечером, — тихо сказал Дысю Сяпа. — Надо проверить, не на луну ли сбежал Ась.

Дысь молча кивнул.

Когда взошла луна, под большой липой все уже было готово: на нижней ветке дерева рядком сидели Тука, Хнусь, Дысь и Бибо, а внизу стояла катапульта-камнешвырялка.

— Прыгайте вниз по моей команде! — предупредил кышей Сяпа, а сам встал на опущенный край катапульты. — Сейчас я взлечу и как следует рассмотрю луну. Если Ась там, я его обязательно увижу.

По Сяпиной команде кыши спрыгнули вниз, катапульта сработала, и малыш, раскинув лапки в стороны, птичкой взмыл ввысь, в загадочную черноту ночного неба. Он не сводил глаз с бледно-желтого диска. Луна была покрыта пятнышками и точками, но Ася на ней не было. Уже падая вниз, Сяпа помахал лапой, но с луны ему никто не ответил.

Приземляясь, Сяпа с хрустом ушел головой в кучу сухих листьев, собранных друзьями заранее, потому как посадка всегда была Сяпиным слабым местом.

«Очень хорошо! — подумал он. — Если бы старик был на луне, то непременно подал бы знак. Теперь я абсолютно спокоен. Ась не ушел на луну, а зазимовал пораньше. Будущей весной он, как всегда, вытает на болоте вместе со сладкой клюквой».