— Нет. Не проси.

— Бяка, вшпомни про запруду, вшпомни про яйцо! Пришло время загладить свою вину!

Бяка сжал кулаки:

— Ах ты, старая колючка! Лягушка рогатая! Откуда ты знаешь про яйцо? Кто тебе сказал? В Книге Мудрости выискал?

Ась устало взглянул на Бяку:

— Давно живу на свете… Все знаю… Вижу, что эта тайна гложет тебя изнутри, что ты не спишь ночами, переживаешь и не можешь себя проштить. Плохой поштупок можно ишправить. Мой тебе совет — сделай доброе дело. Это тебе поможет сохранить к себе уважение.

ГЛАВА СОРОК ТРЕТЬЯ

Не ругайте Бяку в прок!

Прогулка «по-хитрому».

Семейная традиция.

Пора просить прощение.

Ась все знал.

— Кыши говорят, Ась посылает Сяпу в Большую Тень, — шепнул Слюня Хлюпе.

— Папа Слюня, это что, выдумка? — вынырнул неизвестно откуда Бу.

— Нет, малыш, это жизнь, — мрачно ответил Хлюпа и вздохнул. — Какое трудное лето! Сколько несчастий! И все из-за Бяки, все из-за него.

— Не ругай Бяку, папа Хлюпа, — нахмурился Бу, — он еще всех нас удивит. В нем сидит столько непроклюнувшихся хороших поступков!

— Откуда ты знаешь? — удивился Слюня.

— Бяка уютный! У него в домике все очень доброе: и Кроха, и Енот, и чайники.

— Ты что, был у Бяки? — испугался Слюня.

— Ну был. Нечаянно. Шел, шел и зашел.

— Как это «шел»? Как это шел, когда я запретил тебе куда-либо ходить? А если бы тебя увидели другие кыши? Или вороны?

— Ну, па-ап! Ну не ругай меня впрок, я еще ничего не натворил. И потом, я же не просто так ходил, я по-хитрому…

— Ой, Хлюпонька, — обратился к брату Слюня, — лучше нам больше ни о чем не спрашивать, а Бу не отвечать. Мое сердце уже дрожит от страха, а хвост от негодования.

— Нет, я должен знать, — упрямо топнул задней лапой Хлюпа, — как этот неслух гуляет без спросу, «по-хитрому»?

— Ну это делается так, — начал охотно объяснять Бу, — берется маленький Бу и макается головой в мед.

— К-куда? — прошептал Слюня.

— В мед, папа Слюня, в мед. Лучше в цветочный. Его пчелы больше другого любят. — Бу улыбнулся. — А потом маленький Бу выходит на улицу и кричит пчелам: «Эй, полосато-мохнатые, летите сюда!» Но можно и не кричать, они все равно прилетят.

— Ага, мы с Хлюпой, глупцы, ночи не спали, волновались за тебя… Гадати, почему ты весь в волдырях, решили, что у тебя трясучка… — застонал Слюня, — а ты, разбойник, оказывается, дразнил пчел, пока они, бедные, тебя с перепугу не искусали…

— Ну, они не нарочно, — заступился за пчел Бу, — они кусали мед. Кто же мог догадаться, что под ним я.

— Зачем все-таки тебе надо было вымазываться медом? — переспросил Хлюпа.

— Как это «зачем»? Чтобы вокруг меня образовалась пчелиная завеса и все думали, что рой вылетел по делам или крылышки поразмять. Меня под пчелами совсем не было видно. Так мы и долетели до «Теплого Местечка». Я только на секундочку заглянул в Бякин домик. Вообще-то, я хотел с Енотом подружиться, он всегда спит в тенечке под кустом, рядом с домиком. Но он как завесу увидел, так сразу убежал.

— Потому что умный. В отличие от некоторых, — ехидно заметил Хлюпа. — А мед-то ты где взял?

— Как это где? У Люли. Он его у Бибо стащил, пока тот тяп-ляпушки катал.

— То есть как у Люли?

— Как, как! Я же говорю — по-хитрому.

— Бу, ты совершил плохой поступок, — строго сказал Слюня. — Ничего нет хитрого в том, что ты стащил мед у другого кыша. Это гадко!

— Я знаю, папа Слюня, — повинился Бу, — но, во-первых, я его слямзил у того, кто сам его слямзил, а во-вторых, это наша семейная традиция.

— Какая такая традиция? — упавшим голосом пролепетал Слюня.

— Ну, мы тут все немножко нечисты на лапу.

— Что-о-о? — Брови Слюни поползли вверх.

— Да-да. Когда я выклюнулся из яйца, вы у наших кышей взяли всего понемножку: у кого поилку, у кого гремелку. Взять без спросу — это что, по-вашему? Это — слямзить, дыкнуть, присвапить, прибрать к лапам. А когда все подумали на Бяку, вы что? Вы — молчок! Вот и я, как вы! Дыкнул, и молчок! Куда денешься — семейная традиция!

— Ой-ой-ой, — застонал Слюня, — Хлюпонька, как стыдно мне, как стыдно! Даже живот схватило. Что же делать-то? Бу стал маленькотеньковским воришкой.

— Делать нечего, — насупился Хлюпа и прошептал на ухо брату: — Придется признаваться и у всех просить прощения. Из высоких педагогических соображений.

— Угу! — закрыл лапами пылающую от стыда мордочку Слюня.

С покаянием близнецы решили не тянуть и тут же отправились к Асю, временно обосновавшемуся в Сяпином домике под старой липой.

Им открыла дверь Утика. Именно она нашла и привела сюда бездомного старика, кормила и выхаживала его. Ежедневно кто-то из кышей приходил проведать Ася: на этот раз пришли братья-близнецы. Они выглядели на удивление чистыми и опрятными.

— Как Ась? — вежливо спросил Хлюпа.

— Вздыхает, — пожаловалась У тика. — Ёша привезла Асю плохие новости про Большую Тень. Там случилось что-то страшное. Ась очень разволновался. И заболел. Хорошо бы напоить старика чаем из цветка папоротника. Цветок волшебный, от всех недугов помогает. Но где же его взять? Цветет он в июне, а сейчас конец августа. Да и найти цветок трудно: он прячется в чаще непроходимого леса. У нас такого нет. — Утика вздохнула, поправила вплетенные в брови гвоздички и пригласила кышей: — Проходите.

Кыши вошли в светлую спаленку. Ась сидел на топчане с Книгой Мудрости под мышкой, уставившись на Амулет.

— Где Шяпа? Он еще не отправилшя в путь? — быстро спросил Ась.

— Не знаем, — сказал Хлюпа, — мы, собственно, вот зачем, Ась…

— Давайте шкорее, я жду Шяпу, — перебил его Ась. Видно было, что он очень нервничает.

— Ась, — продолжил Хлюпа, — если я взял без спросу для одного кыша у другого кыша (на время) вещь, которая хозяину была не очень нужна… Я прав или виноват?

Ась почесал ушки:

— Ты, Хлюпа, прав.

— А если я знал об этом, но смолчал, чтобы не навредить тому самому другому кышу, для которого Хлюпа взял эту самую вещь, я виноват или прав, Ась? — спросил Слюня.

— И ты, Шлюня, прав.

— А если тот самый кыш, ради которого мы все это делали, теперь называет нас воришками, он прав?

— Жнаете, кыши, думаю, Бу тоже прав. Брать чужое — нехорошо. Вше надо пошкорее вернуть владельцам, а то Люля Бяку шовшем шо швету шживет.

Братья переглянулись и тихо вышли.

— Я тебе что говорил? — шепнул в дверях Слюня Хлюпе. — Он все знал с самого начала. У, хитрющий! Смотрит, а у меня мурашки бегают от макушки до кончика хвоста. Бр-р-р! И очень стыдно становится. Хочется пойти повиниться перед всеми… у кого мы… позаимствовали на время…

— А мне не стыдно! — громко крикнул Хлюпа, чтоб его услышал Ась. — Потому что я старался для Бу. Ась ведь не стыдится того, что про все знал и молчал? А ведь он, выходит, соучастник. И пусть не задается!

ГЛАВА СОРОК ЧЕТВЕРТАЯ

Грустно. Печально. Вот

Бяке стыдно.

Стих — тушканчик.

Все против Бяки.

Бякин шедевр — «Кислая мордашка»

Я хочу, чтоб меня съел хорек, я хочу, чтоб меня съел хорек, я хочу… — бубнил себе под нос Бяка, с остервенением вычесывая Енота. — Ась смотрит на луну. От этого делается пусто в животе и лапы мерзнут. Не хочу быть умным и великодушным. Не хочу никого жалеть. Не хочу кого-то спасать. Сяпа умнее меня, пусть он обо всех и заботится. А я месяц-другой протяну — и в спячку! Обычное дело. А следующей весной все забудется: и про Хнуся, и про яйцо, и про панаму. — Бяка задумался на минутку и печально продекламировал: